Вопрос связей с Сообществом был решен очень быстро в результате дифференциации партнеров Сообщества, особенно после исчезновения крупных международных организаций, а затем и распада Советского Союза в 1991 г. Б. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве В 90-е гг. Россия действительно стала полноправным партнером Европейского Союза благодаря своим экономическому, научному и технологическому потенциалам, а также благодаря своей выдающейся роли в установлении стабильности на европейском континенте в целом. Кроме того, Европейский Союз является первым торговым партнером России, с которым она к тому же имеет смежную территорию после вступления Финляндии 1 января 1995 г. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, подписанное на Корфу в июле 1994 г., развивает дальше механизмы, установленные соглашением о торговле и сотрудничестве 1989 г., которое ввело понятие нации наибольшего благоприятствования и двустороннего политического диалога. Ввиду того, что ратификация соглашения о партнерстве затягивается, было принято временное соглашение призванное осуществить часть положений о торговле и сотрудничестве. В настоящее время соглашение о сотрудничестве по прежнему еще не ратифицировано, хотя уже в 1997 г. должны были начаться переговоры о создании зоны свободной торговли. Соглашение не было ратифицировано несколькими государствами-членами Европейского Союза, среди которых находится Федеративная Республика Германии, и не было ратифицировано также Россией из-за возражений, высказанных Думой.
Соглашение о торговле содержит экономический и социальный аспекты, а также аспект политического диалога. Что касается торговых связей, то существует асимметрия между уровнем таможенных пошлин, взимаемых Сообществом, и средним уровнем пошлин, принятым в России. Российская сторона утверждает, что торговые уступки, сделанные Европейским Союзом, в целом очень ограниченны и, в частности, включают широкое применение антидемпинговых мер с тех пор как торговля не рассматривается как полностью либерализированная. Такое положение дел будет подталкивать к переговорам о свободной торговле, но в то же время создает риск отсрочить момент их наступления, ибо положения соглашения о партнерстве должны быть рассмотрены вместе с другими видами связей: программой ТАСИС, другими формами сотрудничества, в частности в области энергетики, чтобы создать законодательную основу, способную обеспечить рост торговли и в дальнейшем поощрять иностранные инвестиции в энергетику. Вместе с тем в настоящее время иностранные инвестиции в России остаются очень слабыми и не соответствуют потенциалу и численности населения Российской Федерации.
Политический диалог уже начался. Его логика состоит в том, чтобы в конечном итоге Россия стала участником многих международных организаций и конференций. Заметим, что большая семерка, собравшаяся в Денвере в июне 1997 г., решила немного больше открыться, чем на предыдущей встрече, по отношению к России, таким образом большая семерка идет к тому, чтобы стать большой восьмеркой. Кстати, этот политический диалог создает механизм, способствующий разрешению местных конфликтов, продолжает оказывать помощь в проведении демократических преобразований и в расширении сферы применения прав человека. В связи с этим заметим, что соглашение о партнерстве включает для России особые положения, связанные с правами человека: не только статью, называемую болгарской, цель которой состоит во введении процедуры повторной консультации в случае трудностей или возникновения противоположных трактовок ситуации, связанной с правами человека, но и кроме того специальную процедуру урегулирования, в случае особой необходимости, которая состоит в том, чтобы отражать некоторый договорный реализм. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве представляет собой, возможно, основу, еще не достаточно устойчивую, для отношений между Европейским Союзом и Россией. Установление равновесия сможет произойти только в результате развития торговли и изменения представлений о российском партнере со стороны Европейского Союза. 31 мая 1995 г. Комиссия представила заявление, которое содержит несколько точных указаний на будущие отношения между Европейским Союзом и Россией. Совет принял общую точку зрения, касающуюся целей и приоритетов Европейского Союза по отношению к Российской Федерации. Соглашение о партнерстве, с того момента, когда оно будет ратифицировано, должно дать гибкий инструмент для управления связями между Россией и Европейским Союзом. В. Теория "модели сообществ" С начала 90-х гг. система сообществ, система интеграционных связей государств поднялась на новый уровень. Она представляет, в действительности, модель, которая привлекает внимание и вызывает интерес многочисленных представителей правительственных кругов в различных частях мира. Европейское Сообщество стало источником вдохновения для латиноамериканских стран, которые создали зону, идя по пути интеграции. Наиболее близким европейскому союзу был Мегсорит. Аналогичное явление мы видим в отношениях между африканскими государствами, особенно в восточной Африке и, в меньшей степени, в Центральной Африке. Эксперимент сообществ может действительно способствовать экономической и политической интеграции государств, которые ранее, исторически и политически, существовали отдельно. В других случаях, можно опираться на прецедент создания Европейского сообщества, стабилизировавшего и, следовательно, поддержавшего связи, которые раньше уже существовали; модель сообществ является также ограничителем центробежных тенденций политической дезинтеграции.
Интереса к модели сообществ не избегли ни советские руководители накануне распада Союза, ни руководители новой России, стремящиеся поддержать в различных формах связи, настолько тесные, насколько это возможно, с государствами-членами Содружества Независимых Государств (СНГ). Такой подход не носит релятивного характера и не зависит от состояния экономических и политических отношений между Европейским Союзом и странами Восточной Европы. Он открывает тем не менее возможности институционального регулирования сотрудничества.
Если анализировать международные отношения, то можно заметить, что Европейский Союз представляет для Российской Федерации интересные в двух отношениях. Во-первых, Союз может, с того момента, когда речь заходит об урегулировании проблем строго европейского характера, облегчить разрешение противоречий с североатлантической системой. Важно отметить, что российские политики не настроены враждебно по отношению к расширению Европейского Союза в направлении Центральной и Восточной Европы, со странами, которые не были частью Советского Союза. Россия проявляет гораздо большее беспокойство по поводу попыток создать основы альянса на ее восточном фланге. Можно утверждать, что в этом имеется определенного рода преемственность подходов между периодом, далеко предшествовавшим 1990 году, и периодом недавнего прошлого. Кроме того, Европейский Союз, явно и неявно, в соглашениях о партнерстве и сотрудничестве, которые он заключил со странами Восточной Европы, проводит экономическую и даже политическую модернизацию своих партнеров. Очевидно, что связи с ним, во всей их совокупности, подчинены двум условиям: экономическому (полному завершению создания рыночной экономики) и политическому, принцип которого провозглашенный в июле 1989 г. на встрече в Арше группой семи, был воспринят и развит в соглашениях и программах технического и финансового содействия новым государствам - бенефициариям. Существует одна сложность, вытекающая, несомненно, из концепции "переходной" экономики, оценка которой значительно варьируется. Руководители Европейского Союза понимают под переходной экономикой ту экономическую систему, которую российские руководителями рассматривают как уже прошедшую переходную фазу и полностью соответствующую критериям либеральной экономики. Это создает одно из самых, быть может, больших общеевропейских недоразумений, которое подпитывает, в некотором смысле слова, два процесса: неблагодарность российских руководителей и сомнение в европейском подходе Союза. Возможность преодолеть эти недоразумения может проявиться только в долгой перспективе сотрудничества и более глубокого взаимного узнавания. Это лейтмотив будущего.В этой связи стоит особо отметить методы валютной политики применявшиеся СССР для достижения необходимых целей .
Под «валютной политикой» мы условимся понимать определенную совокупность мероприятий, направленных на поддержание определенных курсов национальной денежной единицы к иностранным валютам; определенное состояние платежного баланса, и, наконец, определенного уровня золотых и валютных резервов.
Практиковавшиеся Советским Союзом, начиная с 1930-х гг. методы валютного регулирования являлись совершенно новыми как в теории, так и на практике. Система валютного регулирования была построена на целом ряде планов, из которых на первом месте и по важности, и по сложности стоял план по внешней торговле, дополнявшийся так называемым «валютным» планом — содержавшим утвержденный перечень поступлений по экспорту и платежей по импорту, и, наконец, планами получения и погашения иностранных кредитов и накопления валютных ресурсов за счет внутренней добычи золота и скупки его у населения. Кроме «торговой» общие валютные планы включали в себя и «неторговую» часть — внешний валютный оборот по всем статьям, кроме торговли. В таком же порядке кроме пятилетних составлялись годовые и квартальные планы.
Еще один важный круг вопросов связан с установлением валютного паритета рубля. Вплоть до середины 30-х гг. за отправную точку бралось золотое содержание рубля, установленное реформой 1922—1924 гг. Череда охвативших мир с начала 30-х гг. валютно-финансовых кризисов, в ходе которых абсолютное большинство валют утратили твердый паритет к золоту, заставили перейти на новую расчетную базу в виде еще сохранявших такой паритет к золоту капиталистических валют (французский франк, а затем доллар США). В начале 50-х гг. в связи с произошедшими важнейшими изменениями экономического и политического положения СССР было осуществлено повышение паритета рубля к доллару, а затем вновь перевод его на золотую базу.
Клиринг СССР 30-80 гг.
До наступления полосы валютно-финансовых кризисов 30-х гг. важной частью усилий СССР являлось ведение переговоров о предоставлении внешних кредитов, увеличивающих импортные возможности страны и ускорявших реализацию пятилетних планов социалистической индустриализации. Крупнейшими удачами советской дипломатии на этом пути явилось распространение на СССР рядом стран правительственных гарантий оплаты их экспорта — кредитных линий объемом в десятки и сотни миллионов долларов. Широкое их использование привело к быстрому нарастанию объемов кредитной задолженности, однако уже к середине 30-х гг. СССР смог фактически погасить большую ее часть, а в послевоенный период почти прекратил заключение кредитных соглашений.
Последствия глобального валютно-финансового кризиса 30-х гг. выразились и в фактически повсеместно произошедшем переходе на клиринговую систему расчетов по внешней торговле и платежам. Советский Союз практиковал различные схемы клиринга, добиваясь включения в них абсолютно всех расчетов и платежей и эффективно отстаивал защиту своих интересов от возможных финансовых потерь.
С образованием в послевоенный период социалистической системы и начавшимся позднее распадом колониальных империй единая прежде валютная политика Советского Союза расщепилась на две, а с появлением группы молодых независимых государств — и на три составляющих. На протяжении всех послевоенных десятилетий экономика СССР развивалась в тесном и разностороннем взаимодействии с народнохозяйственными комплексами социалистических стран. Если говорить о его валютной компоненте, то здесь центральным звеном выступает организация эффективной и справедливой схемы взаиморасчетов. Она прошла через ряд этапов: двусторонний клиринг, попытка установления многостроннего клиринга (1958—1963 гг.), и наконец, разработку системы многосторонних платежей на основе искусственно созданной особой коллективной социалистической валюты — переводного рубля. Эта система успешно функционировала в течение четверти века, однако она была не свободна от некоторых внутренних противоречий, являвшихся отражением несовпадения экономических интересов (или неполного совпадения) участвовавших в ней государств, которые, накапливаясь, в конце концов привели к отказу от нее вместе с распадом организации экономической взаимопомощи социалистических стран на рубеже 80—90-х гг.
Начиная со второй половины 50-х гг. происходит существенное расширение объема экономических связей СССР с капиталистическим миром, основой которого служила обоюдная заинтересованность в расширении экономических связей. Эта обоюдная заинтересованность упиралась в определенные препятствия политического («холодная война»), институционального и технического порядка. Среди «технических» проблем центральное место занимали способы решения внутренних валютно-финансовых проблем капиталистического мира, поскольку от этого во многом зависел выбор общего направления валютной политики СССР и конкретных способов ее проведения. Решение внутренних валютно-финансовых проблем капиталистического мира последовательно продвигалось к достижению послевоенной стабилизации с жесткой привязкой валют к золоту и фиксацией обменных соотношений (этот этап отличался бесспорной гегемонией доллара в качестве основной резервной валюты), затем к постепенному ослаблению роли доллара в пользу других ставших сильными валют (японская йена, немецкая марка и др.), дальше к «демонетаризации» под влиянием острых экономических и финансовых потрясений начала 70-х гг. золота, переходу к системе «плавающих» обменных курсов и системе так называемого мультивалютного резервирования, а также сложной институциональной организации мировых (финансовых потоков, включающей деятельность наднациональных финансовых институтов (в первую очередь МВФ), «вненациональных» рынков капиталов и др.
Основными проблемами экономических отношений с Западом для СССР являлись: проблема источников получения валюты, проблема кредитования и проблема поддержания платежного баланса со странами Запада. Вплоть до конца 50-х гг. Запад проводил в отношении СССР и других социалистических стран политику торговой и кредитной дискриминации. Однако эта политика наносила ущерб и экономическим интересам западных стран, в связи с чем с конца 50-х гг. возобновилась практика предоставления внешнеторговым организациям СССР кредитов — вначале относительно небольших «фирменных» кредитов, затем относительно крупных консорциальных банковских кредитов, и наконец, в начале 70-х гг. была выработана обоюдоприемлемая форма компенсационных соглашений.
Немалая роль как источникам поступления наличной валюты для СССР принадлежала экспорту нефти, вооружений, золота, платины и алмазов, роль которых последовательно возрастала начиная с 60-х гг. и превратилась в 70-е гг. в важнейший по значимости источник конвертируемой валюты (в 1978 г., например, нефть дала порядка 5,5 млрд. долл. из всего торгового экспорта СССР в 13,2 млрд.). С начала 70-х гг. Советский Союз включился в процесс «рециклирования» нефтедолларов через продажу прежде всего арабским странам современных вооружений за конвертируемую валюты, объем которой, по оценке Стокгольмского института проблем мира (СИПРИ) находился в 70-е гг. на уровне 1,6 млрд. долл. в год или 11% (по западным оценкам) валютных поступлений от регулярной внешней торговли. Третьим важным источником конвертируемой валюты являлись золото, платина и алмазы. Согласно западным оценкам, продажа золота приносила в среднем 14—15% общей стоимости валютного экспорта, и в 1978 г. приблизилась по ценности к 2,5 млрд. долл. Экспортируя золото, Советский Союз преследовал достаточно широкий круг целей, включая монетарный, политико-стратегический компонент (так, например, крупные продажи золота были предприняты в 1981 г. для экстренного погашения внешнего долга Польской Народной республики), а также просто коммерческие цели. Сделки с золотом тесно координировались с операциями Советского Союза на рынке евродолларов: резко возросшие поступления в 70-е гг. наличной валюты, которые частично не совпадали по срокам с производством собственных платежей, позволили СССР стать активным участником рынка евродолларов (и в более широком плане других евровалют), действуя через сеть так называемых совзагранбанков: «Моснарбанк» в Лондоне, «Эйро-банк» в Париже, банк «Восход» в Цюрихе, «Ост-Вест Хандельс-банк» во Франкфурте-на-Майне и др.
Торговый баланс по «регулярной» торговле со странами Запада был традиционно дефицитным, однако платежный баланс, в особенности, в 70-е гг., за исключением тех лет, когда СССР осуществлял крупные закупки зерна, сводился с избытком. Пассивное сальдо уравновешивалось в текущем плане торговыми кредитами, а в окончательном варианте тремя балансирующими статьями: продажа нефти, золота, платины и алмазов, экспорт вооружений, чистый доход от услуг, в первую очередь, морского фрахта и сухопутных транзитных перевозок между Западной Европой и Японией.
С точки зрения принятых на Западе критериев, финансовое положение Советского Союза еше к середине 80-х гг. можно бьшо считать вполне благоприятным: общая сумма внешнего долга не превышала половины стоимости годового экспорта, а обслуживание долга не превышало 18%. В то же время это благоприятное стечение обстоятельств, давшее Советскому Союзу щедрый приток валюты сверх, так сказать, обычных ожиданий, давшее возможность, прежде всего, резко увеличить импорт и поднять жизненный уровень, до известной степени оказало стране и дурную услугу, оттянув назревшее проведение структурных реформ, что, в свою очередь, усугубило остроту и размах кризиса 90-х гг.
Переходя к вопросу об определении валютных курсов рубля в послевоенный период, следует сказать, что оно всегда имело под собой прежде всего официально установленное золотое содержание этих валют и учет всех видимых изменений их курсов к валютам с определенным золотым содержанием. После того, как в начале 70-х гг. капиталистический мир фактически отказался от ситуации золото-долларового эталона, в основе назначения курсов в конечном счете выступало изменение покупательной способности денег относительно товаров, то есть различия в движении индекса стоимости жизни и уровня инфляции по странам. В 70-е гг. усиление интернационализации финансовой сферы и изменение баланса сил отдельных западных государств объективно привело к развитию и в СССР системы многовалютного резервирования; хотя основной валютой по удельному весу транзакций продолжал оставаться доллар, все большую роль приобретали расчеты в швейцарских франках, немецких марках, йенах, а также в экю.
Экономические отношения СССР с группой развивающихся стран на практике тяготели к одной из двух парадигм. Говорить о валютной политике в собственном смысле слова можно применительно к небольшой относительно группе стран, с которыми наша страна поддерживала довольно значительный уровень экономических связей. Фундамент валютно-финансовых отношений социалистических и развивающихся стран составляли прежде всего взаимная торговля и предоставление краткосрочных и долгосрочных кредитов. Социалистические страны подходили к экономическим отношениям с «третьим миром» с сильно идеологизированных позиций — в особенности это было характерно для СССР, и потому отдельные примеры сугубо прагматического подхода (например, погашение кредитов поставками важного и дорогостоящего промышленного сырья из этих стран) сопровождались гораздо большим количеством примеров, когда СССР вполне сознательно шел на менее выгодные для себя с узкоэкономической точки зрения варианты ради более долговременных или сугубо политических расчетов. Товарооборот с развивающимися странами достиг к началу 80-х гг. порядка 15% общего внешнеторгового оборота Советского Союза. Торговля с развивающимися странами неизменно велась в форме двустороннего клиринга, и при оказании экономической помощи и предоставлении кредитов львиная их доля также приходилась на товарные поставки. Контрактные цены и пересчет сальдо в твердую валюту определялся на основании курса переводного рубля. Торговый и платежный баланс СССР с группой развивающихся стран в целом носил ярко выраженный активный характер, компенсируя обнаруживающийся в отдельные годы пассив баланса с развитыми капиталистическими странами. Международная Клиринговая система RTGS .
(Real Time Gross Settlement )
После ранних и не представляющих ценности теоретических разработок по проектированию платежных систем как в коммерческих, так и центральных банках, отмеченных публикацией отчета Энджела (Angell) и разработкой стандартов Ламфалусси (Lamfalussy), особое внимание обращено теперь на практическое применение этой идеи.
Среди достигнутых результатов можно отметить принятое странами Европейского союза решение о том, что каждая страна должна иметь по крайней мере одну систему для обслуживания крупных сделок, предоставляющую возможность расчетов в реальном масштабе времени; подобное решение в некоторой степени послужило причиной изменений, вводимых в настоящее время в электронную систему клиринговых расчетов Chaps (Clearing House Automated Payment System), а также привело к разработке систем TBF во Франции и Tops -- в Нидерландах и, конечно, к тому, что в 1995 г. консорциум Echo получил полномочия на многосторонний учет взаимных требований и обязательств.
Изменения сопровождались длительными и трудными обсуждениями между центральными и коммерческими банками. Основное внимание в них неизменно уделялось изменениям систем и способам обеспечения ликвидности. Не покидало чувство, что во всех этих спорах мы упустили из виду потенциальное коммерческое влияние системы RTGS. Или, говоря более определенно, мы не учли все благоприятные возможности, которые откроются в связи с этими изменениями. В настоящее время, когда системы RTGS близки к внедрению, следует воспользоваться удобным моментом для критической оценки и всестороннего обдумывания. Корреспондентские отношения между банками -- это одна из сфер, где их влияние может быть очень сильным, хотя, для того чтобы ощутить это влияние в полной мере, потребуется время.
Банковская деятельность на основе корреспондентских отношений уже в настоящее время испытывает на себе давление трех факторов:
·экономического -- прибыльна ли она?
·технического -- нужна ли она?
·нормативного -- безопасна ли она?
Более широкое использование системы RTGS усилит давление не только этих факторов в целом, но и каждого из них в отдельности. Говоря откровенно, корреспондентская деятельность банков, вероятно, и не будет вытеснена полностью, но ее будущее может стать очень ограниченным и не очень прибыльным.
Правда, системы RTGS уже в течение некоторого времени существуют и ни один из этих эффектов пока не наблюдался, тем не менее нужно учесть, что использование таких систем носит зачастую очень ограниченный характер. Во многих странах оно еще не достигло критической массы. Например, в Германии система Бундесбанка EILZV используется для обработки не более чем 8% ежедневного объема сделок, а система EAF учета взаимных требований и обязательств -- для 50%. В Италии аналогичный показатель использования системы Biss не превышает 0,5%. В Нидерландах система FA используется, по-видимому, для 44% ежедневного объема сделок, но для многих из этих сделок расчеты не производятся в реальном масштабе времени и они даже могут быть аннулированы в конце дня. (Не стоит забывать о различии между просто расчетами по крупным сделкам и расчетами по крупным сделкам в режиме реального времени.)
Недотягивание до критической массы становится еще более очевидным в Европейском союзе, где многие страны не имеют единой системы для обслуживания крупных сделок, которая обрабатывала бы значительную долю всех национальных платежей, не говоря уже о такой системе, работающей в реальном масштабе времени. Однако все страны Европейского союза обязались иметь в наличии одну систему RTGS к концу 1996 г. В настоящее время многие из уже функционирующих систем модернизируются, и банки "поощряются" шире ими пользоваться.
Аналогичное положение складывается и в странах, где корреспондентские отношения между банками в остальных аспектах кажутся непоколебимыми, особенно в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в Латинской Америке и республиках бывшего Советского Союза.
Для осуществления этих планов потребуется время, но тенденция ясна. Пока существующие системы учета взаимных требований и обязательств сохраняются, они будут становиться все более дорогостоящими, вследствие необходимости выполнения минимальных стандартов Ламфалусси.
Скептики могут утверждать, что даже в тех странах, где принимают систему RTGS впервые или вводят модернизированные системы, большая часть потока крупных платежей будет проходить через системы учета взаимных требований и обязательств, которые производят окончательный расчет в конце дня или через фиксированные интервалы времени на протяжении дня.
Маловероятно, чтобы коммерческие банки по собственной инициативе изменили свои методы работы, тем не менее косвенное давление нормативов и стремительный темп деловой жизни, вынуждающий сделать это, окажется очень сильным. Опыт показывает, что там, где регулирующие банки могут указать меры по уменьшению риска, они будут стремиться поддержать их использование, по меньшей мере стимулами, если не прямыми указаниями.
Существуют также причины коммерческого характера, заставляющие банки самих решиться проводить более существенную часть своих потоков сделок через системы RTGS. Во-первых, анализ собственного риска приведет их к желанию шире использовать системы RTGS для уменьшения своего риска потенциальных убытков, существующего на протяжении дня. Во-вторых, требования клиентов относительно получения денег непосредственно в день заключения сделки станут подталкивать банки в том же направлении -- некоторые предприятия считают, что они уже их получат и тем самым оставят своих банкиров с риском потенциальных убытков, который будет становиться все более неприемлемым. В-третьих, к этим факторам добавятся приход схем оплаты "поставка против платежа" на рынки ценных бумаг и "платеж против платежа" на рынки иностранной валюты.
Многие существующие системы учета взаимных требований и обязательств предлагают беспроцентный или за низкий процент кредит, предоставляемый на один день, который зачастую не требует обеспечения и не ограничивается. Они также эффективно используют ликвидность, поскольку чистые позиции обычно составляют малую часть общего риска потенциальных убытков. Но существуют кредитные риски и риски, связанные с функционированием системы или нарушением закона, которые можно ограничить только применением к этим системам учета взаимных требований и обязательств регулирующих мер. Эти меры могут сильно уменьшить их привлекательность в коммерческом плане.
Наоборот, в системах расчетов по крупным сделкам в режиме реального времени того типа, что разрабатывается и внедряется в настоящее время, кредит, предоставляемый на один день, строго ограничен либо абсолютной суммой, либо суммой обеспеченных овердрафтов или же овердрафт совсем не допускается; либо он имеет явную цену, как в системе электронной связи федеральных резервных банков Fedwire, либо для него используется альтернативная форма оплаты в виде активов, которые должны быть заложены в центральном банке; минимизация использования этого кредита или достижение разрешенного максимума означает, что платежи должны выполняться в первую очередь, ставиться в очередь или задерживаться.
Использование систем RTGS приводит к тому, что управление ликвидностью организации в целом становится значительно более напряженным. Отделы банков, занимающиеся корреспондентскими отношениями, в конце концов обнаружат, что они борются с другими подразделениями своей организации за дефицитные ресурсы, которые приобретают ощутимую стоимость в течение дня. Короче говоря, система RTGS придает деньгам самостоятельную ценность в течение дня.
Все это привлекает особое внимание к банкам, предоставляющим корреспондентские услуги. Как они собираются покрывать эти издержки? Как они будут убеждать клиентов вносить плату за то, что прежде было бесплатным, т.е. за кредиты, предоставляемые на один день?
На внутрибанковском уровне им придется подумать, каким рискам они подвергаются при своем внутреннем учете взаимных требований и обязательств по корреспондентским счетам. Когда окончательность расчетов действительно достигается?
Система RTGS не только затрудняет обоснование правил, которые исключают зарубежные корреспондентские банки из непосредственного членства в национальных платежных системах, но и дает этим банкам явный стимул уменьшить издержки путем отказа от прежних корреспондентов.
