Спешку создателей “Нового рынка” понять можно: во-первых, пока еще не упущена благоприятная экономическая конъюнктура, а во-вторых, тот, кто первым создаст по-настоящему привлекательный для инвесторов и компаний механизм, получит большую долю рынка. К тому же высокотехнологичный рынок создается для наиболее “продвинутого”, интегрированного в западную среду сегмента экономики, где использование западных схем привлечения инвестиций может оказаться вполне успешным.
На западе “новые рынки” оказались полезны всем: инновационные компании – эмитенты получили источник недорогих средств для своих проектов; некоторые инвесторы неплохо заработали на росте акций, а страны в целом сделали рывок в научно-технической сфере. Если эффективный рынок для торговли акциями высокотехнологичных компаний удастся создать и в России, то проблемы привлечения капитала в хай-тек во многом будут решены.
Представители самих компьютерных фирм к оценке перспективности появления российских интернет-компаний на американском NASDAQ и создания отечественной торговой системы по типу NASDAQ относятся с осторожным оптимизмом. Например, Сергей Андреев, генеральный директор АВВYY Software House, считает, что “в России очень мало компаний, которые ведут деятельность в полном соответствии со всеми законами, платят налоги и т.п”. А без этого выходить на иностранные биржи бесполезно. По его мнению, первая российская компания может выйти на NASDAQ в течение года.
Но в перспективе российские hi-tech компании весьма интересны для инвесторов. Это обусловлено исторически высоким уровнем образования в России, жестким дефицитом квалифицированных инженеров в странах развитой экономики, относительно низким уровнем зарплат в России. В первую очередь будут интересны компании с собственными технологиями, ноу-хау, компании, выполняющие работу, связанную с большими трудозатратами, но при этом с хорошей внутренней организацией (например, разработчики). Рынок привлекателен в долгосрочной перспективе. Т.е. инвестор сможет получить пользу от инвестиций не раньше чем через два три года”.
Схожую позицию занимает Николай Никольский, директор по маркетингу компании Соgnitive Technologies. С его точки зрения пока нельзя сказать, что все IT-компании готовы к размещению акций на фондовых рынках. Во-первых, для того, чтобы иметь успех на этих рынках, нужно иметь солидную научно-технологическую основу. И вряд ли смогут успешно сыграть те компании, которые умеют хорошо продавать “железо”, прокладывать сети и строить проекты. Интеллектуальный продукт – вот что в этом случае имеет стоимость. Во-вторых, еще не все компании готовы к публичности. Нужно пройти аудит, подготовить отчетность за последние три года и т.д. С точки зрения выбора рынков (российский или западный) думается, что оба представляют интерес. Однако на американском рынке четко построена законодательная база. Потому лучше размещать акции на американском рынке.
По поводу идеи создания российской торговой системы, подобной NASDAQ, есть вполне обоснованные сомнения. У нас недостаточно игроков.
В отличие от компьютерщиков профессионалы-фондовики к публичному размещению акций высокотехнологичных компаний на фондовых рынках относятся с известной долей скептицизма. Вице-президент фондовой компании Мyriad SYS Ltd Сергей Голубицкий полагает, что “российским hi-tech компаниям сегодня также нечего делать на бирже, как и четыре года назад”. Публичность на российском рынке, на его взгляд, - это нонсенс по определению. “В системе выборочного наказания и потенциальной противозаконности всякого бизнеса заявка на публичность – это либо лапша на уши, либо самоубийство. В США публичность компьютерного бизнеса – обязательная норма для рublic company, коих подавляющее большинство. Иначе просто не пустят на биржу”86.
Однако идею создания российской торговой системы для акций hi-tech компании, подобную NASDAQ, Голубицкий поддерживает: “Только такая система может дать рядовому инвестору прямой выход на биржу. А без него биржа не может серьезно работать. Но тут очень важен момент обучения, потому что без должной подготовки самостоятельная работа на бирже во сто крат опаснее пирамид”.
В условиях информационной интеграции, по мысли Голубицкого, привлекательность российского рынка для инвестора равна нулю, потому что можно не выходя из дома торговать на американских биржах. Имея такую возможность, вряд ли кто-то заинтересуется местным рынком hi-tech. Ведь главное условие для успешной торговли на бирже – ликвидность. “Дневной оборот по одному только Intel сегодня в десятки раз превышает годовой оборот всей российской биржи”. Такой разрыв не ликвидируется за 5, 10 и даже 20 лет.
Итак, российские интернет-компании пока не очень торопятся на фондовый рынок. В России еще не созданы условия для работы компаний в условиях информационной открытости, а сами компании, равно как и государство, мало способствуют созданию таких условий. Но первые шаги по созданию высокотехнологичных площадок уже сделаны. ГЛАВА 3. ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ЭЛЕКТРОННОГО БИЗНЕСА: РОССИЯ И ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ
Значимость общественных отношений, возникающих в связи с появлением Интернета, ни у кого не вызывает сомнения. Поэтому естественно, что и юристы не оставляют без внимания глобальную сеть. Появляется объективная потребность в правовом регулировании новой отрасли. Соответственно возникает новая юридическая специализация – Интернет-право.
Вопросы нормативного регулирования глобальных сетей, а в частности Интернета, носят лишь постановочный характер, однако некоторые страны уже имеют опыт первотворчества в разработке и принятии правовых норм для урегулирования отношений, связанных с работой в Интернет. Так, в Германии и США уже принят закон “Об электронно-цифровой подписи”, в России существует законопроект о ней. Распространение запрещенной информации через сеть привело к тому, что в Австралии были приняты законы, направленные на урегулирование содержания информации в глобальной сети, в Германии работает закон “Об ответственности провайдера”.84
Занимаясь правотворчеством в новой области следует учитывать ее специфику и существующие разработки юридической науки.
Для урегулирования глобальных сетей будут, по всей видимости, разрабатываться правовые нормы Интернет-права, которые нельзя будет отнести ни к публичной отрасли, ни к частной, т.к. здесь в одинаковой мере затрагиваются интересы и государства и отдельного индивида.
Правовое регулирование в обществе возникает там и тогда, где и когда зарождаются новые общественные отношения и связи, которые в соответствии со своей социальной значимостью требуют нормативного обеспечения. В интернет-праве интересы государства и общества затронуты, прежде всего, когда происходит размещение в сети несанкционированной или ложной информации. Интересы частные преобладают при проведении регистрации доменных имен, защите интеллектуальной собственности. Очень динамично развивается электронная коммерция, содержащая огромный массив неразрешенных вопросов законодательного регулирования, о которых вскользь уже было сказано выше. В числе основных вопросов можно назвать порядок проведения расчетов между продавцом и покупателем, вопросы налогообложения, криптографической защиты и применения электронно-цифровой подписи. Рассматривая проблемы правового регулирования электронной коммерции нельзя сказать о преобладании публичноправовых либо частноправовых отношений.
Таким образом, при использовании глобальной сети Интернет в одинаковой мере затрагиваются как частные, так и публичные интересы.
Федеральное законодательство уже сейчас включает в себя около 50 законов, относящихся так или иначе к проблемам Интернет; но российские хакеры, мошенники-специалисты по кредитным картам и просто жулики этого не пугаются, т.к. 90% нарушений и преступлений в области авторского права, незаконного доступа к системе закрытой информации не могут преследоваться по закону ввиду пробелов в законодательстве.
В 2000 г. Министерство связи РФ, Министерство торговли РФ и Министерство финансов РФ подготовили коллективный труд, посвященный вопросам развития электронной коммерции в России и получивший название “Проект Федеральной программы развития электронной торговли”.85Вслед за этим, очевидно, появятся новые законодательные акты и, возможно, бюджетные деньги, которые предстоит освоить российским электронным коммерсантам.
В феврале текущего года Председатель Правительства Михаил Касьянов подписал распоряжение о разработке федеральной целевой программы “Электронная Россия”, которая охватывает все сферы информатизации.86“Белая книга информационных технологий”, которую готовит экспертный совет под руководством Андрея Илларионова, будет доктринальным документом, имеющим большое значение для всего процесса движения России к информационному обществу. Очень важно было бы сформировать при правительстве совет по внедрению информационных технологий, какие уже есть в развитых странах, во многих из них введены государственные должности уполномоченного по государственной информации. В Великобритании это “электронный посланник”, е-еnvoy, в США – Chief Information Officer.
На Западе использование Интернета органами управления рассматривается сейчас как одна из возможностей повысить эффективность государственной власти, вот почему к популярным в Интернете обозначениям “В” и “С”, что означает, соответственно, “бизнес” и “потребитель” и давно используется во всяких сочетаниях (В2В, В2С…), теперь прибавилось новое – “G”. А сооружение “электронного правительства” заняло в планах политиков и интеграторов прочное место. Как и раньше, в случае с В2В и В2С, сейчас многие ожидают, что внедрение информационных технологий в государственное управление позволит быстро все оптимизировать: снизить издержки на содержание государства, ускорить взаимодействие органов государственной власти и друг с другом, и с гражданами. Один из самых главных аргументов в пользу “электронного правительства”, которые приводят его сторонники, - повышение “прозрачности” власти за счет перехода на новый уровень обратной связи как с гражданами, так и с бизнесом.
По сути дела, речь идет о смене парадигмы государственной власти. “Мировой опыт показывает, что модель электронного правительства естественна и привлекательна для тех стран и культур, в которых государство воспринимается как обслуживающая, сервисная структура”, - считает Игорь Агамирзян, руководитель Восточно-Европейского отдела по связям с научно-исследовательскими организациями Microsoft Research и одновременно представитель от российского бизнеса в группе DOT Force.87
Бизнес-структуры во всем мире очень быстро поняли, что информационно-коммуникационные технологии позволяют оптимизировать корпоративное управление, сокращать транзакционные издержки, повышать качество работы с клиентом. Если рассматривать государственные органы как управляющие структуры, оказывающие специфические государственные услуги, то становится очевидным, что с помощью информационно-коммуникационных технологий они тоже могут повысить эффективность административного управления как во внутренней (аппаратной) среде, так и в регулировании общественных процессов, эффективнее расходовать бюджетные средства, сократить издержки на содержание государственного аппарата.
У всех государств аналогичные функции, обязанности перед обществом, схожая система государственного управления, так что перспективы создания “электронного правительства” в России ровно такие же, как и в других странах. И проблемы те же. Люди не всегда готовы переносить свою деятельность в новую среду, на новые технологии. Даже бизнес сталкивается с инерционностью сложившейся структуры управления, аппарата, культуры и традиций менеджмента. По всей видимости, процесс “электронизации” сферы государственного управления пойдет по пути постепенного освоения новых возможностей, через информатизацию отдельных участков деятельности.
Новые технологии уже начинают внедряться в сфере внутренних управленческих задач. Например, в аппарате правительства уже приступили к внедрению электронного документооборота, уже функционирует система внутренней электронной почты. Эти работы инициированы и контролируются руководители аппарата правительства Игорем Шуваловым.88
Что же касается G2C (обратной связи с гражданами), то пока у нас еще нет серьезной интерактивной инфраструктуры, которая обеспечила бы диалог и взаимодействие государства и граждан. Но высшие должностные лица государства все чаще участвуют в интерактивных онлайновых пресс-конференциях, недавно в таком мероприятии участвовал президент РФ. “Первичные электронные интерфейсы”, которые решают задачи доступа граждан и сообществ к различной государственной информации, есть уже у большинства органов государственной власти, но они уступают по качеству коммерческим ресурсам, что связано как с бюджетом, так и с недостаточной заинтересованностью ведомств. К тому же у нас нет регулирующего документа, который обязывал бы чиновников обновлять информацию или, скажем, размещать на сайтах ведомств законопроекты. Например, проект закона об электронной цифровой подписи пока не опубликован на сайте правительства, потому что такой практики еще нет.
Надо понимать, что в любом случае перенос в новую среду взаимодействия между государственным органом и бизнесом или между госорганами и гражданами возможен до известных пределов. Даже проект электронного правительства более продвинутых в этом отношении США предполагает детальную проработку вопросов оптимального соотношения онлайна и офлайна, и рациональное распределение ресурсов на развитие обеих процедур. Можно сделать удобный интерфейс для решений в онлайне, например, задач налогообложения, но сколько у нас “электронных” физических или юридических лиц? И позволяет ли уровень самих технологий добиться необходимого уровня доверия при взаимодействии, основанном на платежных транзакциях? Здесь пока больше вопросов, чем ответов, и главный вопрос – урегулирование юридических процедур. Пройдет еще, по-видимому, немного времени, прежде чем электронному документу будут доверять так же как бумажке с печатью. Вообще нормативная база – один из ключевых факторов в процессе становления электронного правительства. Оно должно быть столь же легитимным, как и традиционное государств, не менее легитимным, чем “электронное” физическое или юридическое лицо.
Для России характерна еще одна особенность, которая не может не повлиять на приобщение управленческих структур к новым информационным технологиям. На столах семидесяти процентов наших государственных чиновников есть персональные компьютеры, но выход в Интернет имеют только 2 процента из них.89Это говорит о том, что компьютеры в госорганах используются в лучшем случае как окно доступа в базу данных или как печатная машинка, а в худшем – просто как элемент интерьера. Чтобы компьютер заработал в полную силу, его надо присоединить к Сети, хотя бы к интранету. В США одна из успешный компаний малого бизнеса разрабатывает программное обеспечение, позволяющее приспособить под Интернет даже 386-е компьютеры. Такого компьютера вполне достаточно для работы, а “умное железо” нужно для современных компьютерных игр. Главная проблема не в оснащенности технологиями, а в человеке, использующем эти технологии. Люди должны постоянно учиться. У нас действует распоряжение, обязывающее всех чиновников, хотя бы год проработавших на руководящих постах, пройти курсы переподготовки.
Однако пока никто не может сказать, на какие вызовы придется отвечать государству. Это живой организм и действовать необходимо надежно и аккуратно. Представляется, что новые технологии – это не угроза для бюрократии, это предупреждение тем, кто не желает изменять структуру управления. В информационном обществе государство по качеству работы и услуг должно стать столь же конкурентоспособным, как и все остальные общественные или рыночные институты.
В декабре 1999 г. создано Российское общество мультимедиа и сетей, президентом избран С.Намин. Предполагается совместно с Российским авторским обществом и Обществом по смежным правам усилить публичный контроль за соблюдением прав интеллектуальной собственности в Интернет. Пока что типичными нарушениями являются использование нелегальных музыкальных вставок на веб-сайтах, создание онлайновых библиотек и нелицензированное размещение публикаций (типичный пример – скандал с публикацией романа В.Сорокина “Голубое сало”), радиовещание через Интернет.
Что же до нормативно-правовой базы электронной коммерции, то пока все электронные сделки в России совершаются на основе Гражданского кодекса Российской Федерации, шести законов (в частности, Закона о государственной тайне) и нескольких десятков постановлений правительства и указов президента. Специальный закон об электронной коммерции находится в стадии разработки. Как считают специалисты российского офиса компании Еrnst&Young, существенными аспектами готовящегося закона являются аутентичность, электронная подпись, инфраструктура телекоммуникаций и стоимость больших мониторов с высоким разрешением.90Кроме того, Комитет Государственной Думы по информационной политике и коммуникациям обсуждает сейчас проект Закона об Интернет. Всего предполагается рассмотреть более 50 тыс. поправок,
Впрочем, ждать появления полноценной нормативной базы, по всей видимости, осталось недолго: этим вопросом довольно плотно занимается Ассоциация документальной электросвязи (АДЭ), по сути представляющая собой лоббирующую организацию в области телекоммуникаций.91
Таким образом, шаги, предпринимаемые государственными структурами в России, во-первых, логичны, а во-вторых – практически повторяют действия госструктур других стран. После того как де-факто электронный бизнес начал развиваться, создается “взаимовыгодная” нормативно-правовая основа, в формировании которой участвуют и госчиновники, и непосредственные участники электронного бизнеса. Правовые вопросы постепенно ставятся под общественный контроль, и это вселяет надежды на улучшение ситуации.
Поскольку в России в настоящее время наиболее важные вопросы сетевой торговли (и вообще сетевого бизнеса), да и использование Интернета характеризуется недостаточным нормативным регулированием, стоит обратиться к опыту других стран, останавливаясь более подробно на достижениях США, где развитие правового регулирования электронной коммерции является государственной задачей в течение уже нескольких лет. При этом законодатель в США сознательно уходит от тотальной зарегулированности интернет-торговли при помощи норм права, правовые предписания с неизбежностью столкнутся с проблемой их принудительного исполнения. Поэтому значительное поле оставлено Конгрессом и органами исполнительной власти для саморегулирования электронной торговли самими продавцами. Такие некоммерческие организации, как СоmmerceNET Consortium, Electronic Frontier Foundation или Соuncil of Better Business Bureaus призваны брать на себя роль независимых регуляторов сферы интернет-торговли.92Очевидно, что выигрывают от такого подхода все: государство концентрируется на наиболее важных вопросах деятельности электронных продавцов (относящихся, например, к сфере регулирования конституционного и административного права), а все организационные и менее значительные вопросы улаживаются в среде профессионалов. При этом задача у тех и других общая – сделать Интернет цивилизованной “территорией”, предсказуемой и безопасной как для потребителей, так и для продавцов.
Сферами, которые в США отнесены к государственной компетенции, являются, в частности, защита прав несовершеннолетних, пользующихся возможностями интернет-торговли, защита обладателей авторских прав, предоставление налоговых льгот и освобождений. При этом значительную роль играет прецедентное право, правда, в значительной мере противоречивое. Эти и др. вопросы рассматривались Конгрессом, в результате чего были приняты Закон о сетевой защите ребенка (“Сhild Online Protection Act”) и Закон об авторских правах цифрового тысячелетия (“Digital Millenium Copyright Act”).93Интересно, что Конгресс специальным законом установил трехлетний мораторий на большинство налогов, взимающихся в сфере интернет-торговли.
Вообще, несмотря на то, что США не относятся к числу стран с мягким налоговым климатом, во всем, что касается электронной коммерции, Штаты и федеральное правительство готовы соперничать друг с другом в предоставлении и продлении “налоговых каникул”, в результате чего страна стала фактически офшорной зоной для зарубежных компаний, работающих на этих рынках, в том числе и российских (по мнению многих специалистов, хотя сетевая коммерция в данном случае в сущности является легальным каналом утечки российских мозгов и капиталов, она все равно приносит пользу, потому что, включаясь в торговлю с западными контрагентами через Интернет, можно сделать свой бизнес проще и дешевле). Закон о налоговых свободах в Интернете (“Internet Tax Freedom Act”), недавно принятый Конгрессом, вводит значительные налоговые льготы для интернет-провайдеров электронной торговли и услуг. Конгресс также обязал федеральные государственные органы не вводить новые налоги для этой группы налогоплательщиков в течение трехлетнего срока действия моратория, а Президента США – достигнуть соглашений о снятии барьеров в сфере электронной торговли с ВТО, ОЭСР, NAFTА и др. международными структурами (с др. стороны, нередко Правительство США вынуждено в срочном порядке повышать ставки по кредитам, чтобы сдержать неуемный бум вокруг Интернета).94
Рассматриваемый закон содержит ряд положений, устраняющих двойное налогообложение в электронной торговле между штатами. Характерно, что под налоговое освобождение не попадают “электронные коммерсанты”, на сайтах которых имеются “материалы прямого выраженного сексуального характера”. Для получения упомянутых налоговых льгот необходимо также обеспечить проверку возраста покупателя посредством идентификации через кредитную карту, цифровое свидетельство с указанием возраста или же посредством введения специального кода, указывающего на то, что покупатель является совершеннолетним лицом. Однако просьба предоставить такую информацию порождает сейчас целый ряд последствий для продавца, прежде всего, связанных с получением конфиденциальной информации от потребителя. Этот вопрос также становится предметом правового регулирования в США.
В июне 1998 г. Федеральная комиссия по торговле (Federal Trade Commission) США подготовил отчет “Частная жизнь в сети: отчет Конгрессу”. В нем с сожалением констатировалось, что процесс саморегулирования продавцами в сети еще не достиг должного уровня. По оценкам комиссии, “информация личного характера” запрашивалась в 92% случаев для совершения сделки в Интернете. При этом только в 14% случаев на сайте имелась ссылка на политику продавца в отношении предоставляемой потребителям конфиденциальной информации и только в 2% случаев эта политика доводилась до сведения покупателя. Об отчете комиссии было указано, что наибольшему риску в этой связи подвергаются несовершеннолетние лица, и поэтому принятие закона является необходимым. Комиссия также высказалась в пользу принятия аналогичного закона, защищающего частную жизнь совершеннолетних граждан, однако “только в случае, если эта отрасль экономики не сможет самостоятельно выработать и эффективно применять меры саморегулирования”.95
Результатом деятельности комиссии стал подписанный Президентом США 21 октября 1998 года Закон о защите частной жизни ребенка в сети 1998 года (“Сhildren’s Online Privacy Protection Act of 1998”). В соответствии с этим законом операторы интернет-сайтов, направленных на детскую аудиторию, или же участники электронной торговли, намеренно запрашивающие информацию личного характера у покупателей – детей в возрасте до 13 лет, обязаны выполнить целый ряд условий. Прежде чем покупка игрушки или заказ билетов в Дисней Лэнд будет считаться неоспоримой сделкой. Так, “электронные коммерсанты” обязаны “получить предварительное, проверяемое согласие родителей на получение, использование и/или раскрытие информации личного характера, полученной от детей”, ознакомить родителей с практикой продавца в сфере защиты информации, а также выполнить целый ряд других условий.
Казалось бы, подобная зарегулированность способна затормозить развитие торговли в Интернет. Однако, здесь государственная политика уступает место инициативе участников электронного бизнеса. В июне 1998 года группа интернет-операторов объявила о создании коалиции под названием Альянс частной жизни в сети (Оnline Privacy Alliance). Эта организация разработала специальные правила, касающиеся сбора информации о потребителях. В соответствии с ними потребители теперь имеют возможность установить, какая информация об их частной жизни была получена и как она использовалась. Сайты участников альянса снабжены специальными знаками, которые позволяют установить, кем и когда информация о потребителе была получена. Таким образом, потребитель имеет возможность предъявить иск к тому продавцу, который разгласил или недолжным образом использовал предоставленную ему конфиденциальную информацию. Аналогичными организациями, действующими в США, являются TRUST, BBBonLine и др.
Нерешенность целого ряда фундаментальных вопросов правового регулирования электронной коммерции в России может обернуться значительными финансовыми потерями для предприятий, вновь осваивающих эту сферу бизнеса. Даже только два рассмотренных выше вопроса (налоговое регулирование и вопросы защиты конфиденциальной информации о потребителях) могут стать причиной конфликтов предприятий торговли с налоговыми органами (в первом случае) и способствовать нарушению конституционно гарантированных прав граждан, касающихся неприкосновенности и защиты частной жизни, а ведь есть и другие проблемы. При этом отсутствует более или менее ясная государственная политика, направленная на принятие предварительных мер (прежде всего, законов и нормативных актов Правительства и Президента), которые могли бы помочь предотвратить негативны последствия ожидаемого бума в сфере интернет-торговли. В этой связи опыт США и др. развитых стран в значительной степени может послужить своеобразным миноискателем, позволяющим выделить наиболее опасные с точки зрения предпринимательской деятельности проблемы, в первую очередь правовые. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Анализируя основные, наиболее актуальные, проблемы динамично развивающейся электронной коммерции, а также выделяя ключевые моменты ее специфики, мы все больше убеждаемся, что электронная коммерция заслуживает к себе отношения и внимания, подобающего особому (уникальному, обособленному от других) явлению в национальной и мировой экономике. Сегодня с ней уже нельзя не считаться или сводить ее к патологии обычной коммерции.
Однако в чем же заключается принципиальная новизна “новой экономики”? В США она явно относительна – нов размах, но не принцип. И хотя, как выясняется, к Интернет пока трудно применимы некоторые законы рыночной экономики, тем не менее, очевидно, что “новая экономика” очень плотно опирается на экономику традиционную, но имеет свою логику развития.
Характерно, что, говоря об электронной коммерции как специфическом явлении экономики, мы вынуждены регулярно обращаться к опыту других стран, в основном США, апеллировать к достижениям, рекомендациям и бизнес-схемам, выработанным на иноземной почве. Применительно же к ситуации в России мы можем говорить в основном о перспективах развития электронной коммерции, т.е. о том, какой она может стать в будущем, и о проблемах и всевозможных “болезнях роста”, которые неизменно сопровождают ее развитие. Критерием оценки “нормальности” развития интернет-отношений у нас с необходимостью становятся процессы и закономерности, происходящие или имеющие место на Западе. Однако возникает вопрос: а в какой мере логика развития, скажем, американского рынка и событий на нем применимы к России?
У нас сам термин “новая экономика” появился тогда, когда вера в полезность многолетнего труда в копилку грядущего уже угасла. И те, кто этот термин использовал, вкладывали в него иной, куда более широкий смысл, разумея бизнес, выстроенный по западным образцам и с западным, так сказать, менталитетом. Этот бизнес жил словно в ином экономическом мире, где нет ни постприватизационного наследия, ни любви-ненависти между предпринимателями и государством, а единственный командир – тот самый рынок, который на государственном уровне пестовали реформаторы, западные консультанты и бюрократы. На уровне Интернета он сложился из ничего, сам собой, крохотным, но вполне живучим. Свободное предпринимательство на свободном рынке и стало главнейшей новизной в условиях России. И это выводит нас на вопрос о том, чем же новая экономика может заниматься в России помимо того, что она уже делает, и почему она сейчас становится доминантной для выживания страны.
